0%
Zfi
Залезая в шкаф я постоянно натыкаюсь на огромные белые резиновые сапоги, которые все время мешают, а выкинуть их жалко. Одевал я их один раз. Было лето. Удачное на съемки. Обещающее гонорары и впечатления. Я работал в Каргополе для книги Каргопольское путешествие, День, как приехал. Только начал съемки. Звонят из Москвы. Русский Репортер. Настя Сварцевич. Прохладный голос в телефоне спрашивает меня, не хочу ли я съездить на Землю Франца Иосифа. Ехать надо завтра, решить на месте… Самолет утром. В моей голове проносятся обрывки воспоминаний, не то дети капитана Гранта… Нет, Два капитана, шхуна Святая Мария. Почему то актер Богатырев, игравший плохого.. Еще Земля Королевы Мод в Антарктиде, всплывшая в памяти из школьных лет. Переспрашиваю название, тяну время. А что скажет редакция книги? Серьезный проект, первый день командировки. Изумленное лицо редакторши Лили уже попадает в угол моего зрения. Ну да, отвечаю я неуверенным голосом, пытаясь свернуть мысли в комок и как то сосредоточиться. И уже обреченно – конечно да, такое название красивое…
Рано утром, я стоял в аэропорту Внуково 3, держа в руках, теплые резиновые сапоги, неприлично белого цвета. Сапоги были куплены по дороге и предательски не влезли в багаж дискредитируя хозяина. Я летел с командой киношников с телеканала «Моя планета». Ждали рейс до Архангельска. «Вадим. Режиссер» - представился один из них. Рассказал, что это у них уже вторая экспедиция на ЗФИ. ( Земля Франца Иосифа) Так сокращенно, по свойски, называют архипелаг. Как любимых героев, поэтов. Сразу определяя свою степень близости к этому, скорее, понятию или явлению, чем месту. Я же был наивен и чист, как лист бумаги торчащий из принтера. Загрузившись в самолет стал расспрашивать Вадима о том, что меня ожидает. «Вот, почитай.» - Вадим протянул мне книгу, которую держал в руках. На белой обложке было написано: «На юг, к Земле Франца Иосифа. В Альбанов.» «Спасибо.» - Я постепенно углубился в довольно сухое поветствование. Команда шхуны Святая Анна собиралась покинуть, зажатое во льдах судно и идти с нарами через торосы к Земле Франца Иосифа, известной морякам по запискам Нансена. Руководил группой штурман Альбанов. Через какое-то время я потерял ощущение полета и очнулся когда мы садились. Я вышел с книжкой. Не отрываясь просидел в аэропорту несколько часов, кивнул, когда сказали, что рейс на ЗФИ откладывается до завтра. С книжкой же нашел себя на кушетке отеля, потом снова аэропорт, грузовой ИЛ 76 и я перевернул последнюю страницу. История, захватила меня. Бесхитростное, лишенное эпитетов, описание этого похода в бесконечных льдах к неизвестной земле казалось чудовищно эмоциональным. Это странное чувство, когда листаешь дневник. Сухое описание бытовых мелочей создавало эффект присутствия, будто подглядываешь в скважину.
И вот когда штурман Альбанов поставил точку. Я увидел в иллюминаторе землю. Это и была Земля Франца Иосифа. Земля Александры. Абсолютно плоская поверхность голой земли. Незаходящее солнце. Ровное белое небо. И горизонт. Всегда и везде горизонт. И странное ощущение пустоты. Глобальной, неземной пустоты и одиночества. Это конечно было редкое совпадение. Записки штурмана оживали на каждом шагу. Оказавшись на том же месте, моя фантазия легко дорисовывала недостающие фрагменты. Я ходил зачарованный. Ходил и снимал горизонт. Даже страх встретить белого мишку не мог меня остановить. Я видел чудовищное одиночество и ненужность этой земли, не знавшей коренного населения. Пример абсурда политики. Или политики абсурда. По всему острову были разбросаны пустые бочки от горючего. Их скидывали с самолетов в годы холодной войны, когда на острове был небольшой гарнизон . Бочки торчали повсюду, как грибы, то группами, то в одиночестве. Эти разбросанные по острову ржавые признаки никчемного присутствия людей усиливали впечатление. Один экземпляр отличался выдающимся размером и надписью. Надпись на бочке была настолько абсурдна в контексте моих мыслей, что я рассмеялся. Смех в одиночестве этой пустыни был также абсурден, но вернул меня на землю. Я сделал фото и пошел в барак, трезво мечтая иметь свой ужин, а не стать им того не желая. Сьеденные белыми медведями геологи были излюбленной темой вечерних разговоров. А сапоги оказались совершенно незаменимы в этой грязи по колено. Хоть и выглядили неуместно на фоне фирменной арктической экипировки остальной команды.
Происхождение же надписи было вполне прозаично. Путин провозгласил очистку Арктики. На архипелаг привезли несколько бригад рабочих. Они собирали бочки и утилизировали их , что бы затем вывези на континент. Особенно комично на ЗФИ выглядели таджики.
В странном прямоугольном бараке, обшитом жестью, где поселили и нас, жил историк и географ Евгений. Он собирал объекты для музея. Эта бочка была одним из будущих экспонатов.
Рано утром, я стоял в аэропорту Внуково 3, держа в руках, теплые резиновые сапоги, неприлично белого цвета. Сапоги были куплены по дороге и предательски не влезли в багаж дискредитируя хозяина. Я летел с командой киношников с телеканала «Моя планета». Ждали рейс до Архангельска. «Вадим. Режиссер» - представился один из них. Рассказал, что это у них уже вторая экспедиция на ЗФИ. ( Земля Франца Иосифа) Так сокращенно, по свойски, называют архипелаг. Как любимых героев, поэтов. Сразу определяя свою степень близости к этому, скорее, понятию или явлению, чем месту. Я же был наивен и чист, как лист бумаги торчащий из принтера. Загрузившись в самолет стал расспрашивать Вадима о том, что меня ожидает. «Вот, почитай.» - Вадим протянул мне книгу, которую держал в руках. На белой обложке было написано: «На юг, к Земле Франца Иосифа. В Альбанов.» «Спасибо.» - Я постепенно углубился в довольно сухое поветствование. Команда шхуны Святая Анна собиралась покинуть, зажатое во льдах судно и идти с нарами через торосы к Земле Франца Иосифа, известной морякам по запискам Нансена. Руководил группой штурман Альбанов. Через какое-то время я потерял ощущение полета и очнулся когда мы садились. Я вышел с книжкой. Не отрываясь просидел в аэропорту несколько часов, кивнул, когда сказали, что рейс на ЗФИ откладывается до завтра. С книжкой же нашел себя на кушетке отеля, потом снова аэропорт, грузовой ИЛ 76 и я перевернул последнюю страницу. История, захватила меня. Бесхитростное, лишенное эпитетов, описание этого похода в бесконечных льдах к неизвестной земле казалось чудовищно эмоциональным. Это странное чувство, когда листаешь дневник. Сухое описание бытовых мелочей создавало эффект присутствия, будто подглядываешь в скважину.
И вот когда штурман Альбанов поставил точку. Я увидел в иллюминаторе землю. Это и была Земля Франца Иосифа. Земля Александры. Абсолютно плоская поверхность голой земли. Незаходящее солнце. Ровное белое небо. И горизонт. Всегда и везде горизонт. И странное ощущение пустоты. Глобальной, неземной пустоты и одиночества. Это конечно было редкое совпадение. Записки штурмана оживали на каждом шагу. Оказавшись на том же месте, моя фантазия легко дорисовывала недостающие фрагменты. Я ходил зачарованный. Ходил и снимал горизонт. Даже страх встретить белого мишку не мог меня остановить. Я видел чудовищное одиночество и ненужность этой земли, не знавшей коренного населения. Пример абсурда политики. Или политики абсурда. По всему острову были разбросаны пустые бочки от горючего. Их скидывали с самолетов в годы холодной войны, когда на острове был небольшой гарнизон . Бочки торчали повсюду, как грибы, то группами, то в одиночестве. Эти разбросанные по острову ржавые признаки никчемного присутствия людей усиливали впечатление. Один экземпляр отличался выдающимся размером и надписью. Надпись на бочке была настолько абсурдна в контексте моих мыслей, что я рассмеялся. Смех в одиночестве этой пустыни был также абсурден, но вернул меня на землю. Я сделал фото и пошел в барак, трезво мечтая иметь свой ужин, а не стать им того не желая. Сьеденные белыми медведями геологи были излюбленной темой вечерних разговоров. А сапоги оказались совершенно незаменимы в этой грязи по колено. Хоть и выглядили неуместно на фоне фирменной арктической экипировки остальной команды.
Происхождение же надписи было вполне прозаично. Путин провозгласил очистку Арктики. На архипелаг привезли несколько бригад рабочих. Они собирали бочки и утилизировали их , что бы затем вывези на континент. Особенно комично на ЗФИ выглядели таджики.
В странном прямоугольном бараке, обшитом жестью, где поселили и нас, жил историк и географ Евгений. Он собирал объекты для музея. Эта бочка была одним из будущих экспонатов.
Zfi
Залезая в шкаф я постоянно натыкаюсь на огромные белые резиновые сапоги, которые все время мешают, а выкинуть их жалко. Одевал я их один раз. Было лето. Удачное на съемки. Обещающее гонорары и впечатления. Я работал в Каргополе для книги Каргопольское путешествие, День, как приехал. Только начал съемки. Звонят из Москвы. Русский Репортер. Настя Сварцевич. Прохладный голос в телефоне спрашивает меня, не хочу ли я съездить на Землю Франца Иосифа. Ехать надо завтра, решить на месте… Самолет утром. В моей голове проносятся обрывки воспоминаний, не то дети капитана Гранта… Нет, Два капитана, шхуна Святая Мария. Почему то актер Богатырев, игравший плохого.. Еще Земля Королевы Мод в Антарктиде, всплывшая в памяти из школьных лет. Переспрашиваю название, тяну время. А что скажет редакция книги? Серьезный проект, первый день командировки. Изумленное лицо редакторши Лили уже попадает в угол моего зрения. Ну да, отвечаю я неуверенным голосом, пытаясь свернуть мысли в комок и как то сосредоточиться. И уже обреченно – конечно да, такое название красивое…
Рано утром, я стоял в аэропорту Внуково 3, держа в руках, теплые резиновые сапоги, неприлично белого цвета. Сапоги были куплены по дороге и предательски не влезли в багаж дискредитируя хозяина. Я летел с командой киношников с телеканала «Моя планета». Ждали рейс до Архангельска. «Вадим. Режиссер» - представился один из них. Рассказал, что это у них уже вторая экспедиция на ЗФИ. ( Земля Франца Иосифа) Так сокращенно, по свойски, называют архипелаг. Как любимых героев, поэтов. Сразу определяя свою степень близости к этому, скорее, понятию или явлению, чем месту. Я же был наивен и чист, как лист бумаги торчащий из принтера. Загрузившись в самолет стал расспрашивать Вадима о том, что меня ожидает. «Вот, почитай.» - Вадим протянул мне книгу, которую держал в руках. На белой обложке было написано: «На юг, к Земле Франца Иосифа. В Альбанов.» «Спасибо.» - Я постепенно углубился в довольно сухое поветствование. Команда шхуны Святая Анна собиралась покинуть, зажатое во льдах судно и идти с нарами через торосы к Земле Франца Иосифа, известной морякам по запискам Нансена. Руководил группой штурман Альбанов. Через какое-то время я потерял ощущение полета и очнулся когда мы садились. Я вышел с книжкой. Не отрываясь просидел в аэропорту несколько часов, кивнул, когда сказали, что рейс на ЗФИ откладывается до завтра. С книжкой же нашел себя на кушетке отеля, потом снова аэропорт, грузовой ИЛ 76 и я перевернул последнюю страницу. История, захватила меня. Бесхитростное, лишенное эпитетов, описание этого похода в бесконечных льдах к неизвестной земле казалось чудовищно эмоциональным. Это странное чувство, когда листаешь дневник. Сухое описание бытовых мелочей создавало эффект присутствия, будто подглядываешь в скважину.
И вот когда штурман Альбанов поставил точку. Я увидел в иллюминаторе землю. Это и была Земля Франца Иосифа. Земля Александры. Абсолютно плоская поверхность голой земли. Незаходящее солнце. Ровное белое небо. И горизонт. Всегда и везде горизонт. И странное ощущение пустоты. Глобальной, неземной пустоты и одиночества. Это конечно было редкое совпадение. Записки штурмана оживали на каждом шагу. Оказавшись на том же месте, моя фантазия легко дорисовывала недостающие фрагменты. Я ходил зачарованный. Ходил и снимал горизонт. Даже страх встретить белого мишку не мог меня остановить. Я видел чудовищное одиночество и ненужность этой земли, не знавшей коренного населения. Пример абсурда политики. Или политики абсурда. По всему острову были разбросаны пустые бочки от горючего. Их скидывали с самолетов в годы холодной войны, когда на острове был небольшой гарнизон . Бочки торчали повсюду, как грибы, то группами, то в одиночестве. Эти разбросанные по острову ржавые признаки никчемного присутствия людей усиливали впечатление. Один экземпляр отличался выдающимся размером и надписью. Надпись на бочке была настолько абсурдна в контексте моих мыслей, что я рассмеялся. Смех в одиночестве этой пустыни был также абсурден, но вернул меня на землю. Я сделал фото и пошел в барак, трезво мечтая иметь свой ужин, а не стать им того не желая. Сьеденные белыми медведями геологи были излюбленной темой вечерних разговоров. А сапоги оказались совершенно незаменимы в этой грязи по колено. Хоть и выглядили неуместно на фоне фирменной арктической экипировки остальной команды.
Происхождение же надписи было вполне прозаично. Путин провозгласил очистку Арктики. На архипелаг привезли несколько бригад рабочих. Они собирали бочки и утилизировали их , что бы затем вывези на континент. Особенно комично на ЗФИ выглядели таджики.
В странном прямоугольном бараке, обшитом жестью, где поселили и нас, жил историк и географ Евгений. Он собирал объекты для музея. Эта бочка была одним из будущих экспонатов.
Рано утром, я стоял в аэропорту Внуково 3, держа в руках, теплые резиновые сапоги, неприлично белого цвета. Сапоги были куплены по дороге и предательски не влезли в багаж дискредитируя хозяина. Я летел с командой киношников с телеканала «Моя планета». Ждали рейс до Архангельска. «Вадим. Режиссер» - представился один из них. Рассказал, что это у них уже вторая экспедиция на ЗФИ. ( Земля Франца Иосифа) Так сокращенно, по свойски, называют архипелаг. Как любимых героев, поэтов. Сразу определяя свою степень близости к этому, скорее, понятию или явлению, чем месту. Я же был наивен и чист, как лист бумаги торчащий из принтера. Загрузившись в самолет стал расспрашивать Вадима о том, что меня ожидает. «Вот, почитай.» - Вадим протянул мне книгу, которую держал в руках. На белой обложке было написано: «На юг, к Земле Франца Иосифа. В Альбанов.» «Спасибо.» - Я постепенно углубился в довольно сухое поветствование. Команда шхуны Святая Анна собиралась покинуть, зажатое во льдах судно и идти с нарами через торосы к Земле Франца Иосифа, известной морякам по запискам Нансена. Руководил группой штурман Альбанов. Через какое-то время я потерял ощущение полета и очнулся когда мы садились. Я вышел с книжкой. Не отрываясь просидел в аэропорту несколько часов, кивнул, когда сказали, что рейс на ЗФИ откладывается до завтра. С книжкой же нашел себя на кушетке отеля, потом снова аэропорт, грузовой ИЛ 76 и я перевернул последнюю страницу. История, захватила меня. Бесхитростное, лишенное эпитетов, описание этого похода в бесконечных льдах к неизвестной земле казалось чудовищно эмоциональным. Это странное чувство, когда листаешь дневник. Сухое описание бытовых мелочей создавало эффект присутствия, будто подглядываешь в скважину.
И вот когда штурман Альбанов поставил точку. Я увидел в иллюминаторе землю. Это и была Земля Франца Иосифа. Земля Александры. Абсолютно плоская поверхность голой земли. Незаходящее солнце. Ровное белое небо. И горизонт. Всегда и везде горизонт. И странное ощущение пустоты. Глобальной, неземной пустоты и одиночества. Это конечно было редкое совпадение. Записки штурмана оживали на каждом шагу. Оказавшись на том же месте, моя фантазия легко дорисовывала недостающие фрагменты. Я ходил зачарованный. Ходил и снимал горизонт. Даже страх встретить белого мишку не мог меня остановить. Я видел чудовищное одиночество и ненужность этой земли, не знавшей коренного населения. Пример абсурда политики. Или политики абсурда. По всему острову были разбросаны пустые бочки от горючего. Их скидывали с самолетов в годы холодной войны, когда на острове был небольшой гарнизон . Бочки торчали повсюду, как грибы, то группами, то в одиночестве. Эти разбросанные по острову ржавые признаки никчемного присутствия людей усиливали впечатление. Один экземпляр отличался выдающимся размером и надписью. Надпись на бочке была настолько абсурдна в контексте моих мыслей, что я рассмеялся. Смех в одиночестве этой пустыни был также абсурден, но вернул меня на землю. Я сделал фото и пошел в барак, трезво мечтая иметь свой ужин, а не стать им того не желая. Сьеденные белыми медведями геологи были излюбленной темой вечерних разговоров. А сапоги оказались совершенно незаменимы в этой грязи по колено. Хоть и выглядили неуместно на фоне фирменной арктической экипировки остальной команды.
Происхождение же надписи было вполне прозаично. Путин провозгласил очистку Арктики. На архипелаг привезли несколько бригад рабочих. Они собирали бочки и утилизировали их , что бы затем вывези на континент. Особенно комично на ЗФИ выглядели таджики.
В странном прямоугольном бараке, обшитом жестью, где поселили и нас, жил историк и географ Евгений. Он собирал объекты для музея. Эта бочка была одним из будущих экспонатов.